Гэты артыкул выходзіць у межах рассылкі “Што думаюць беларусы”. Падпісвайцеся.

Базой для анализа выступает августовское исследование ЦНИ и «Народного опроса». Это вторая статья из цикла материалов, которые будут выходить с цифрами по указанному исследованию (с первым текстом можно ознакомиться здесь).

19 августа в телеграм-канале «Списки задержанных» появилась статистика по административным политическим задержаниям по г. Минску за 2020-2022 годы. Страшная цифра – за это время только в столице было задержаниям было подвергнуто почти 34 000 человек. Еще раз: это данные только по Минску. В целом по стране цифры будут значительно больше.

И это только административные задержания. Все прекрасно понимают, что репрессивное давление на общество гораздо масштабнее и мощнее. В последнем случае мы имеем в виду насилие, которое режим применял на улицах беларусских городов в эти годы и продолжает применять сегодня по отношению к заключенным. А относительно масштаба – к административным задержаниям помимо насилия необходимо добавить и уголовное преследование, и увольнения с работы, и психологическое давление на человека.

А кроме того нужно понимать простую вещь: когда в репрессивные жернова режима попадает один человек, то страдает вся его семья, его родственники и друзья. Более того, информация об аресте или ином виде воздействия на человека расходится и шире, психологически затрагивая его коллег и просто знакомых.

Учитывая все это, давайте посмотрим на данные исследования, проведенного совместно Центром новых идей и проектом «Народный опрос» с 7 по 11 августа 2022 года (всего было опрошено 2648 человека, из них 2326 – в Беларуси). Обратим внимание: это опрос протестной части беларусского общества, в пересчете на все беларусское общество цифры будут другие.  

Итак, что нам показывают полученные данные:

1. Перенесенное насилие – физическое насилие в разных его формах (резиновые дубинки, слезоточивый газ, светошумовые гранаты, водометы во время разгона маршей и др.) в течение 2020 года ощутили непосредственно на себе 20% опрошенных.

Еще 16% указали, что насилие применялось по отношению к членам их семей. О насилии относительно своих друзей заявили 32% респондентов, а против знакомых и коллег – 74%. О том, что насилие не применялось ни к кому, с кем человек тем или иным образом общался, заявили всего 8% и 15% респондентов отказались отвечать на этот вопрос (1% выбрал вариант «Другое»).

То есть, можно говорить, что, во-первых, каждый пятый из протестной части беларусского общества напрямую подвергся насилию со стороны режима в 2020 году, во-вторых, подавляющее большинство протестующих (от 75 до 92%) ощутили насилие опосредованно, узнав о нем «из первых рук» – через членов своей семьи, друзей, коллег и знакомых.

2. «Травма свидетеля» – степень травматического воздействия насилия увеличивается, когда человек видит его своими глазами. О таком опыте – «видел(а) насилие против протестующих собственными глазами» – говорят в 2,5 раза больше человек, нежели ощутивших его «на собственной шкуре», т.е. 50%.

3. Задержания различного типа

• – самый «простой» вариант – задержали и спустя какое-то время выпустили что называется «без оформления». С таким сами столкнулись 7% опрошенных; 50% указали, что такое было с их знакомыми;
• «административный формат» – то есть штрафы. С этим вариантом лично столкнулись 7% респондентов; 24% указали, что такие случаи были в их семье или среди друзей; 69% имеют коллег или знакомых – «административщиков»;
• «сутки» – как минимум один раз на «сутки» попадали 5% опрошенных и 23% респондентов отмечают такие случаи в своем самом близком социальном окружении, среди родственников и друзей; у 70% опрошенных коллеги или знакомые «сидели на сутках»;
• на момент опроса у 6% респондентов в местах заключения находился кто-то из членов семьи или близкий друг/подруга (или несколько друзей), а у 32% – знакомый или коллега.

Это очень серьезные и сложные вопросы.

Оценив масштабы репрессий как тотальные, в следующих статьях мы постараемся проанализировать то, что можно назвать коллективной травмой беларусского общества.

Правозащитники, когда выкладывают свою статистику по задержаниям, всегда говорят, что они не обладают всей полнотой информации. И потому что многие суды проходят в закрытом режиме, и потому что родственники боятся обращаться к правозащитникам.

Настоящий масштаб репрессий мы узнаем только после того, как режим будет свергнут. Но уже сейчас очевидно, что если не прямо, то опосредованно – через ближайшее социальное окружение – репрессивный вал режима дошел практически до каждого простестно настроенного беларуса.

И это мы сейчас затронули только самые вопиющие или травматичные варианты репрессий – насилие и аресты. Кроме них есть и другие, более «лайтовые» способы воздействия на «неугодных». Например, увольнение или непродление контракта по политическим мотивам – о том, что такое случилось с ними, говорят 12% опрошенных. Есть еще угрозы со стороны силовиков – это знакомо 17% респондентов, есть профилактические беседы с начальством – о них упоминают 45% опрошенных.

Самые очевидные результаты репрессий сейчас можно наблюдать по масштабу миграции из Беларуси, а также на бирже труда, где открытые вакансии, например, на врачей и педагогов исчисляются сотнями и тысячами. Про релокацию айтишников можно и не упоминать.

Но есть еще один момент, про который пока никто не говорит – степень травматизации беларусского общества, для которого жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ. Какие эмоции мы испытываем в связи с событиями 2020-21 годов? Как мы с этим справляемся? Во что переплавится тот опыт, который мы получили за предыдущие годы и все еще продолжаем получать?

Фото: Павел Кричко