ОБ ИЗМЕНЕНИИ КАРТЫ ПОСОЛЬСТВ И ЗАДАЧАХ БЕЛОРУССКОЙ ДИПЛОМАТИИ

6-го апреля Лукашенко провел совещание по оптимизации сети белорусских загранучреждений и актуальным вопросам внешней политики. Обсуждались возможности сокращения дипломатического присутствия вплоть до закрытия дипломатических представительств в отдельных странах и открытие новых с акцентом на решение экономических задач и продвижение экспорта.

Карта белорусских посольств за рубежом всегда была отражением не столько национальных интересов, сколько потолка возможностей и личных связей Лукашенко.

Поскольку потолок в основном был низким, а контакты – специфическими, география белорусских посольств обнаруживает порой дипломатическое присутствие там, где экономически и финансово вроде бы и ловить нечего (например, Венесуэла, Нигерия), и отсутствие там, где необходимо (Норвегия, Дания, Марокко, Саудовская Аравия, Малайзия, Австралия и др.).  

На фоне конфронтации официальных властей с Западом предполагаемое сворачивание белорусского дипломатического присутствия в западных странах – шаг вполне понятный. Другое дело, что это самое присутствие было и без того достаточно скромным. По крайней мере, в период до августа 2020 года, когда на западном направлении шла масштабная активизация, – кадров наоборот остро не хватало.

Для Ленина-19 – т.е. Министерства иностранных дел – это не первая оптимизация. Самая масштабная происходила в 2017-2018 годах. Активная нормализация требовала наращивания дипресурсов, однако сверху спустилась жесткая разнарядка – сократить на четверть. Несмотря на доводы и сопротивление, МИД особых уступок от Лукашенко добиться не удалось. Сокращали механически, каждое посольство получило свой показатель. В результате центральный аппарат МИД был «оптимизирован» на треть, посольства – не менее чем на 15%.

Главной жертвой тех сокращений, особенно в западных странах, стали как раз дипломаты по политическим вопросам. 

Эти должности остались лишь в относительно крупных посольствах – в Литве, Польше, Украине, Германии, Франции и ряде других.

Акцент Лукашенко на продвижение именно экономических интересов Беларуси объясним. И рассуждения главы МИД о необходимости открытия дипломатического представительства, скажем, в Гонконге – вполне логичны. Проблема в том, что власти понимают задачи дипломатии очень оригинально – требуют от посольств постоянного роста продаж товаров, словно от гипермаркета, который ими торгует. Улучшение рамочных условий, лобби национальных интересов не идут плюсом в карму белорусского дипломата, если падают экспорт и инвестиции.

Уникальность МИД Беларуси даже не в том, что в отличие от большинства МИДов зарубежных стран, на Ленина-19 отвечают за внешнюю торговлю, а в конкретных показателях роста экспорта, которые ему доводятся директивно. Причем именно торговля является основной задачей белорусской дипломатии, а внешняя политика в ее традиционном понимании – скорее, побочная миссия. 

Каждое посольство получает задание по росту экспорта на предстоящий год. Абсурдность усугубляется взятием цифр для определения показателей фактически с потолка. Доказательством этому является простой факт – прогноз экспорта не может быть отрицательным. Как бы печально не складывалась ситуация в стране, каким бы лютым не был кризис, задание по экспорту посольство получает со знаком плюс и ежеквартально отчитывается о причинах невыполнения.

При этом все – от атташе до министра и даже премьера – понимают, что МИД и посольства при всем желании и старании не могут отвечать ни за рост экспорта, ни за его падение. Однако они смиренно и молча играют в эту глупую игру уже четверть века.

ОБ ОТКАЗЕ УКРАИНЫ ОТ МИНСКОЙ ПЕРЕГОВОРНОЙ ПЛОЩАДКИ

Вице-премьер-министр Украины Алексей Резников заявил об отказе украинской делегации в Трехсторонней контактной группе (ТКГ) от Минска как переговорной площадки в случае завершения карантина и возобновления практики физических встреч. По словам Резникова, сегодня Беларусь находится под влиянием России и в Киеве нет к нам доверия. Украина намерена искать для продолжения переговоров другую площадку.

Судьба минской переговорной площадки решилась не сейчас, а еще 9 августа 2020 года. Фальсификации выборов и насилие против мирных протестов со стороны белорусских властей открыли главу форсированной интеграции с Россией, но куда больше глав закрыли. Политический диалог с Киевом и доверие к Минску – лишь одна из них.    

Заседания ТКГ проводились в Минске с 2014 года. На протяжении последнего года в связи с пандемией переговоры велись в режиме видеоконференции. Понятно, что отказ от белорусской переговорной площадки может быть связан не только с тем, что в глазах Украины Беларусь – теперь продолжение России. Однако, даже если Киев использует поиски новой площадки для ответа или давления на Москву, наши колоссальные имиджевые потери от ухода мирных переговоров из Минска не компенсируются.

Беларусь очень долго и упорно позиционировала себя как донора региональной стабильности и безопасности, декларировала многовекторность, но на Западе нас все равно считали последней диктатурой в Европе и сателлитом России. Отношения с нами выстраивались соответственно этому имиджу. На репутацию не смог повлиять даже заказной пиар, оплаченный Минском.

Восприятие радикально изменилось благодаря нейтральному поведению Беларуси, когда разразился кризис на востоке Украины. Заседания ТКГ и переговоры лидеров «нормандского формата» в феврале 2015 года в Минске не разрешили конфликта, но создали Беларуси новое притягательное лицо и даже развеяли все крупные сомнения в автономности нашей внешней политики. Изменение репутации достаточно быстро капитализировалось в отмену санкций и нормализацию отношений с Западом.

Минская площадка и вера зарубежных партнеров в суверенитет Беларуси, скорее всего, устраивали и Москву куда больше, чем принято думать, несмотря на издержки Кремля от активизации белорусских контактов с США и ЕС. Признание Минском Крыма, а также Абхазии и Южной Осетии, вряд ли бы повлияло на международное восприятие этих территорий. В то время как проявленная самостоятельность в этом вопросе стала настолько неожиданной и эффектной, что позволила Лукашенко втереться в доверие у Киева, Тбилиси и даже в какой-то степени у Вашингтона.

Пользовалась ли Россия этими дипломатическими успехами своего союзника, – зависит от самостоятельности решений Лукашенко о непризнании конфликтных территорий. Тогда вопрос об этом не ставился, потому что ответ казался очевидным (конечно, Минск сам решил не признавать). Сейчас на этот счет появляются сомнения. 

Фото: Meduza