Большая электоральная кампания беларусских демократических сил закончилась. Независимо от результатов, она уже вошла в историю. Ее участники, ход, особенности и недостатки бурно обсуждались в ходе процесса, идут эти дискуссии и сейчас, будут они продолжатся и в будущем.

Относительно того, что мы имеем сейчас, я бы сказал следующее: имеем то, что имеем. Не perfect fit, конечно. А вот good ли enough? То есть вариант далеко не идеальный, но вот достаточно ли его? Пока не ясно, сейчас здесь открытый вопрос, на который еще будет нужно дать ответ. Писать его будем мы сообща, а содержание будет зависеть не только от нового состава Координационного совета, но и от нас. Да, это трюизм, и вместе с тем это правда. Ладно, это дело будущего.

Если же говорить о причинах того, что в голосовании приняли участие не сотни и не десятки тысяч беларусов, то я бы выделил три большие группы причин.

Первая – это репрессии и страх. Режим приложил действительно феноменальные усилия для того, чтобы забить явку под плинтус. Обвинения в экстремизме-терроризме и целая серия коллективных уголовных дел подняла градус страха не только внутри Беларуси, но и среди рядовых представителей беларусской диаспоры. Опасения за свою свободу (у тех, кто еще иногда отваживается съездить в Беларусь), за свою собственность (у тех, кто в Беларусь уже не ездит), за своих родственников (которые в Беларуси есть почти у каждого) приводят не то что к низкой электоральной активности, но и к тому, что просто на диаспоральные мероприятия люди боятся приходить.

Вторая группа причин – это технологии проведения голосования. Сейчас я не ставлю задачи критиковать особенности этих технологий. Просто отмечу, что голосование по спискам, которые были ситуативными объединениями очень разных людей, для нас беспрецедентно. Также подчеркну беспрецедентность голосования “через Интернет”. Для существенной части старшего поколения, которая по сети только с детьми по Вайберу общается, это беспрецедентно в степени. Ну и необходимость пересылать кому-то свои паспортные данные, особенно в современных условиях, для существенной части беларусского электората выглядеть, мягко скажем, как необоснованное безрассудство.

Когда я говорю про “необоснованное”, я имею в виду третью группу причин – невысокая ценность КС в глазах беларусов. Эксперты могут говорить о КС как о “песочнице демократии”, о протопарламенте, о зачатках будущих институтов и т.д. Но в текущих условиях будущая гипотетическая ценность Координационного совета никак не перевешивает все те риски, которые несет за собой голосование за тот или иной экстремистский список в экстремистский КС.

При всем моем искреннем уважении к тем, кто поставил на кон очень многое и вписал свою фамилию в избирательный список, сейчас КС – это та структура, которая имеет один из самых низких уровней доверия среди беларусов. Даже если мы берем только продемократически настроенную часть беларусского электората, ядро протестно настроенной части общества, то там уровень доверия Координационному совету где-то в районе 38%, меньше доверяют только штабу Виктора Бабарико (26%). Для сравнения: Народному антикризисному управлению (НАУ) доверяют 40%, Объединенному переходному кабинету (ОПК) – 43%, Офису Светланы Тихановской – 80%. Это результаты исследования Центра новых идей и инициатива “Народный опрос”, о котором я писал ранее. К слову, то исследование, с учетом ошибки выборки, неплохо отразило электоральные предпочтения беларусского протестного ядра.

Вот, собственно, поэтому мы и имеем то, что имеем.

Но главный вопрос – как мы этим распорядимся.

Фото: Карина Пашко, Белсат