Ответ не очевиден, но может быть выведен из текущего положения вещей.

Царь горы Дзержинская

Расклад сил явно не в пользу демократических, но климат в Беларуси определяют не они. Офис и кабинет как будто даже устраивает текущий жесткий, возможно потому, что в условиях нормализации они могут оказаться не удел.

Очевидно, что Александр Лукашенко серьезно укрепил свое положение за прошедшее с момента выборов время. По сути, он остается единственным политическим игроком в беларусском поле, от которого что-то зависит, если не все.

Возможности Запада влиять на ситуацию в Беларуси за четыре годы сведены к прожиточному минимуму, а вот позиции Кремля, наоборот, значительно укрепились. Однако это не повод делать вывод о бессилии первого и всесилии второго. Важно учесть, что такой дисбаланс создает опасности для самого Лукашенко.

Санкционный арсенал западных стран и союзников практически исчерпан, никак не приблизив решение вопросов, которые за ним стояли, хотя пущены в ход самые болезненные меры. 

Полное закрытие грузовой границы, о чем грезит кабинет, последнее, что еще может быть сделано, но уже очевидно, что и такая радикальная мера не повлияет на ситуацию как-то принципиально иначе, чем до сих пор. А до сих все это приводило к росту зависимости Беларуси от России и появлению новых более дорогостоящих обходных маршрутов и смене европейских и американских поставщиков на китайских, турецких и других.

Международная субъектность Лукашенко растет, а токсичность падает. Это проявляется в его международных контактах, вступлении Беларуси в Шанхайскую организацию сотрудничества и скором оформлении промежуточного получленского статуса в БРИКС. 

Рассуждаю об этом, как о решенном вопросе потому, что ближайший саммит этого клуба состоится в этом году в российской Казани – под российским председательством, а главное – по той причине, что ни у одной из стран БРИКС нет аллергии на Беларусь Лукашенко.

Особенно ярко несостоятельность теории его международной токсичности проявилась на Всемирном саммите по борьбе с изменением климата в ОАЭ в прошлом году. 

Напомню, что тогда лишь лидеры Польши, Латвии и Литвы отказались от совместного с ним фотографирования. Всех остальных, а это практически все страны мира, перспектива совместного фото с (пред)последним диктатором Европы Лукашенко не смутила.

На европейском векторе политики официального Минска пока крах, но линия неприятия по ту сторону границы не монолитна. Обмен визитами с Венгрией на уровне министров иностранных дел прорвал изоляцию Евросоюза, и эту дыру уже вряд ли зашить.

Можно говорить о нежелании лидеров западных стран коммуницировать с Лукашенко, но дело здесь, думаю, не столько в дефиците субъектности властителя Беларуси, а в том, что такая коммуникация будет означать формальное признание его президентства и напрасность всех дорогостоящих санкционно-изоляционных усилий.

Впрочем этот порог преодолим. Тем более, что прецеденты контактов лидеров западных стран с Лукашенко имели место и даже позволили решить или продвинуть те вопросы, которым они посвящались. По крайней мере, своих граждан из беларусских тюрем западные страны освободили как раз путем и ценой такой коммуникации, а не давлением и санкциями.

Что примечательно, западные страны при всем при том, что охотно принимают Светлану Тихановскую на высшем уровне, не считают нужным посвящать ее в процессы своей коммуникации с официальным Минском и делиться информацией. Например, Берлин на протяжении месяцев контактировал с Минском по поводу ареста в Беларуси своего гражданина и тяжких обвинений в его адрес, не считая нужным посвятить в это офис или кабинет.

Российский фактор проявляется в том, что зависимость Беларуси от РФ достигла исторического максимума, особенно в том, что касается торговли, логистики, финансов. Минск это вряд ли удовлетворяет. Все попытки опереться на “дальнюю дугу” во многом проистекают из желания засеять альтернативное поле для маневра пока западное недоступно.

Тем не менее критическая зависимость от России не превратила Лукашенко в марионетку Путина. Их связывают куда более сложные созависимые отношения.

Приметы долгожданной весны

Что же позволяет допускать возможность оттепели в Беларуси?

Примет несколько. Во-первых, власти уже могут ее себе позволить. Об этом как раз говорит крепкое положение Лукашенко. 

Он справился с ситуацией, успешно провел две избирательные кампании – референдум в позапрошлом году и единый день голосования за новый парламент и местные советы в прошлом. Теперь, обновив команду, готовится перезагрузить свое президентство в 2025-м, чтобы начать с чистого листа. Что вполне возможно, если Запад, так сказать, проигнорирует эти выборы. 

Например, разочаруется их несоответствием стандартам свободных и честных выборов, но похвалит за мирное проведение. Предположу, что для этого предстоящие выборы должны обойтись без насилия и на свободу должны выйти люди. Примерно так, как в 2015-м.

Власти вполне могут пойти на этот трюк. Репрессии и политзаключенные явно портят картину их благополучия в Беларуси, препятствуют ощущению всенародной любви и возможностям налаживания отношений с Западом.  

Во-вторых, в последнее время официальный Минск позволяет себе осторожно прощупывать почву на конфликтных направлениях. 

Это касается Украины: при желании несложно увидеть жесты доброй воли в адрес Киева в виде недавнего отвода войск от границы, а также передачи украинской стороне группы политзаключенных, сидевших в беларусских тюрьмах.

Это касается и Запада: в числе практических шагов официального Минска, которые можно считывать как приглашение к диалогу, освобождение группы политзаключенных и введение безвиза для граждан западных стран.  

Интерес к восстановлению сотрудничества с Западом и даже “конструктивного диалога” Лукашенко озвучивал за время этого кризиса уже многократно. Можно также вспомнить, что еще в апреле 2022-го ныне покойный Владимир Макей письменно предлагал Евросоюзу начать все заново, сэкономив на взаимных обидах. 

Сейчас не слышно о письмах, но есть конкретные шаги. Отреагирует ли Запад на них, вопрос открытый. Недавнее освобождение группы политзаключенных не смотрится убедительно на фоне новых посадок и продолжения репрессий, но не все сразу. 

Есть отсылки на позицию Путина, который это все не одобрит, но это проблема Лукашенко.

Было бы хорошо, если бы офис и кабинет поддержали идею отклика Запада на сигналы из Минска, чтобы хотя бы актуализировать позиции, но это не их метод. Хотя очевидно, что дальнейшая конфронтация не в интересах Беларуси, потому что за ней стоят санкции и изоляция. 

В интересах Беларуси, чтобы Запад откликнулся и попробовал запустить очередной круг нормализации отношений. Заход на него совсем не то, чего добивался демократический протест 2020 года, но протеста уже нет, чтобы настаивать на тех целях. 

Технически начало этой нормализации могут положить консультации представителей власти с одной стороны и западных стран с другой для выработки дорожной карты, в которой будут отражены взаимные шаги, не вызывающие затруднений. Не буду озвучивать их варианты, чтобы не задавать рамку ожиданий, которые могут оказаться ложными.

Как уже подчеркивал в одном из давних пульсов, важно также, чтобы одна из западных стран, обладающая ресурсами, авторитетом и опытом прямых контактов с Лукашенко, взяла на себя координацию западной позиции и налаживание переговорного процесса. 

Устранение дефицита мотивации у таких стран к контактам с официальным Минском – как раз то, чем могла бы с успехом заняться Светлана Тихановская и ее команда. 

Нет иллюзий насчет возможностей демократизации Лукашенко. Есть необходимость смягчения климата в Беларуси, остановки репрессий и освобождения людей. Все это, как показывает беларусский опыт, вполне достижимые и крайне востребованные и страной, и обществом позиции.

По-моему никто не объяснил это лучше, чем покойный Виталий Силицкий по горячим следам событий 19 декабря 2010-го: ключ к изменению ситуации в Беларуси лежит совсем не в форме воздействия на Лукашенко, а в форме воздействия на беларусское общество. Оттепель нужна, чтобы втянуть в Европу не Лукашенко, а беларусов.

Силицкий делал вывод, что витков маятника по маршруту “диалог-санкции” еще может быть несколько. 

Он не ошибся.